ЦВЕТЫ МЕЛИХОВСКОГО САДА


14 апреля в серпуховском Музейно-выставочном центре открылась выставка Юрия Авдеева, Почетного гражданина города Чехова, где его именем названа улиц.

И все же выставка в Серпухове – не случайность. Юрий Авдеев родился в Серпуховском уезде – в селе Киясово (теперь это Ступинский район). Родился мальчик прямо в здании земской школы, где учительствовал его отец. В 1923 году семья Авдеевых окончательно перебралась в Серпухов. Отец будущего художника всю жизнь преподавал историю, работал и директором больших серпуховских школ, бывших гимназий. Мать все свое время проводила в театре, где занимала разные административные должности. За ней в театр потянулся и Юра, который все детство провел в оркестровой яме или среди декораций и театральных костюмов. Он и сам в юности играл во взрослых труппах. Мечтал стать актером. Но мать подвела к зеркалу, сказала: «Посмотри на себя!»

Он посмотрел, вздохнул и сосредоточился на занятиях в изостудии, которую организовал талантливый художник Александр Андреевич Бузовкин, изменивший художественную жизнь Серпухова. Он, ученик Константина Коровина, решил уехать из Москвы и выбрал для себя красивейшее место на берегу Оки неподалеку от Серпухова – деревню Щеболово. Бузовкин оформлял городские праздники, принимал участие в создании музея, создал серпуховскую художественную школу.

Художественное образование Авдеев продолжил в Орле и Краснодаре, но каникулы, конечно, проводил в Серпухове. Перед войной участвовал в серпуховских и московских выставках. Сохранился его веселый, пронизанный солнцем этюд «Мостик в лесу», который был написан в июне 1941 года. Он не догадывался, насколько крутой поворот скоро произойдет в его жизни.

В августе 1941 года Юрий Авдеев добровольцем отправился на фронт. Пережил много горького и страшного: участвовал в битве за Москву (там, под Солнечногорском, погибли его первые фронтовые друзья). Потом их дивизию перебросили на Северо-Западный фронт. Они освобождали Новгородскую и Ленинградскую область, Прибалтику. Авдеев был связистом, участвовал в боях, награжден солдатской медалью «За отвагу». Его военная судьба изменилась в конце 1942 года.

В политотделе дивизии заметили портреты, которые он рисовал на открытках для друзей. Фотографии в окопах были редкостью, а каждому хотелось отправить домой не только теплые слова, но свой взгляд, улыбку. В окопах, землянках, просто в лесу он нарисовал более трехсот портретов наших бойцов. После войны художник был уверен, что сохранилось лишь несколько портретом. Но оказалось, что булгаковское выражение: «Рукописи не горят», – иногда бывает справедливым, пусть по отношению к пропавшим рисункам. Оно вспомнилось два года назад, когда московский историк Иван Савченко нашел в архиве Института российской истории РАН потрепанную папку с 60 портретами работы Авдеева. Планируют, что участники «Бессмертного полка» в этом году понесут по улицам Москвы и фронтовые портреты.

После третьего ранения Авдеев ослеп: шесть лет он провел в госпиталях. Когда наступило небольшое улучшение, вернулся в Серпухов. Года полтора работал в Серпуховском историко-художественном музее. Когда ему предложили поехать на работу в Мелихово, согласился сразу.

Пришел в Мелихово пешком (дороги не было), на месте большого чеховского дома увидел проезжую дорогу, по которой гоняли скот. Остался только чеховский флигелек, да и тот требовал ремонта. Потребовались гигантские усилия, чтобы восстановить чеховскую усадьбу – вернуть на место старые здания, посадить сад, воссоздать ту чеховскую атмосферу, о которой вспоминает каждый, кто бывал в Мелихове при Авдееве. Музей А.П. Чехова, восставший из руин, стал любимым посетителями, знаменитым, настоящим произведением музейного искусства. На выставке об этом много гово- рили сотрудники мелиховского музея – бывшие и нынешние.

Писатель Юрий Николаевич Сбитнев, теперь уже самый старший из сотрудников музея, создал к открытию юбилейной выставки Авдеева «Слово». Он писал об особой «зрячей душе» Авдеева. Вспомнил и особое, ставшее теперь редким выражение «Зрячий посох»:

«Глаз Авдеева не помню, они всегда были скрыты за толстыми линзами очков. А вот глаза его жены – Любови Яковлевны Лазаренко, бессменного хранителя музея, помню, они и сейчас «стоят передо мной». Добрые, даже когда сердилась, негодовала, переживала свою и чужую боль, но всегда «распахнутые в мир», всматривающиеся в душу… И всегда с тихой – тихой грустинкой… Она всю жизнь была ЗРЯЧИМ ПОСОХОМ мужа… Когда вспоминаю Мелихово, всегда вижу их двоих рядом…Вижу их в чтении, он внимательно слушает, она читает. Занятых созданием его книг – он диктует, она пишет… Вижу их, влюблённых друг в друга и полных удивительной Любовью к Чехову…».

А как же живопись, без которой Авдеев не мог жить? Ему удалось вернуться к живописи. Конечно, это были уже не портреты. «Лиц для меня больше не существовало», – говорил Авдеев. Но он видел цвет и свет. Ими и насыщал свои картины, множество раз возвращаясь с мольбертом в любимые яркие уголки мелиховского сада. Сергей Апрышко, последний ученик Авдеева, а теперь модный московский дизайнер, говорил об особой светочувствительности глаз почти слепого человека. Он подчеркивал, что Авдеев великолепно чувствовал цвет и умел передать свои чувства зрителю. Напомнил о «генеалогическом древе» Авдеева в искусстве: орловский учитель Авдеева Николай Моревский был учеником Аркадия Рылова, который в свое время учился у Архипа Куинджи. Так огонек особого чувства коло- рита передавался из рук в руки: от учителя к ученику.

«Переосмыслив академические приемы живописи, Авдеев отказался от принципа тонального колорита и с подлинным новаторством разработал собственный метод цветового решения композиции, отныне основанной в его работах на ярком свете и красочных контрастах. Художник с ограниченными возможностями – почти слепой – стал реформатором культуры видения пейзажа в русском советском искусстве середины XX века», – писала искусствовед Евгения Орлова в статье об Авдееве, которая вошла в альбом «Опаленные войной» (серия «Богатыри духа»).

***

Выставка Авдеева в Серпухове была сделана настоящими профессионалами. Это чувствовалось во всем – в развеске, в этикетках, в размещении сопроводительных текстов. Наконец – в душевном отношении всех сотрудников серпуховского Музейно-выставочного центра. Когда-то отец говорил о нужности каталогов: «Нет каталога, нет памяти о выставке». В Чехове практика издания каталогов почти полностью исчезла, выставки проходят одна за другой. А как вспомнить о них уже через 10 лет, не говорю уже о столетии? На этот раз был подготовлен очень приличный буклет о выставке. В этом деле ни я, ни типография ООО «Анега» не обошлись бы без помощи депутата Областной Думы Романа Горбунова и его помощника Натальи Кончаковой. Авдееву повезло – столько неравнодушных людей создавали эту выставку, что она просто не могла не понравиться зрителям.

Ольга Авдеева

Комментировать

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *