На протяжении более 50-летней истории Россия защищала свои рубежи, берегла свои земли от многочисленных завоевателей. И мы по праву гордимся великими полководцами-победителями. Сотни тысяч своих воинов они вели в победный бой. Среди этих сотен тысяч рядовых был и мой дед, Дмитрий Евтеевич. Крестьянин, земледелец одного из сел центрального Черноземья.
Я неоднократно слышала, особенно по праздникам, его рассказы про германскую войну, которая стала Первой Мировой. Дед, по его мнению, воевал не с немцами, а с германцами, давнишними врагами славянских земель, особенно после обосновавшегося Тевтонского Ордена в Прибалтике.
Дед любил подробно объяснять многие приемы штыкового боя, “умение уклониться, увернуться от врага, когда он уже близко и ты видишь его злое испуганное лицо, и неожиданно появляешься перед ним – как будто из-под земли”. Дед особенно оживлялся, когда говорил о победоносных атаках: “Ни одного отступления! Да мы бы гнали трусливого германца до самого ихнего Берлину, если бы не газы, которые умертвили многих наших солдат…”.
Это был 1915 год. Вернулся дед с войны с надсадным кашлем и слабым зрением. А тут дома – большое горе: из шестерых детей умерло от скарлатины трое – три девочки. А три мальчика выжили. Старший из них – мой отец Иван Дмитриевич. В трудностях с годами жизнь постепенно налаживалась, радовали встававшие на ноги трудолюбивые сыновья. Двое младших – активисты и комсомольцы – учились в институтах заочно. Старший учился на курсах счетоводов.
Но тут – опять война… Великая Отечественная. Это был уже 1941 год. Дедовы сыновья были мобилизованы уже в июле. Село быстро редело. Женщины и подростки стали основной силой в сельском и домашнем хозяйстве. Магазины сельпо быстро пустели: сначала исчезла соль, потом мыло и спички. Один раз в неделю давали керосин по очереди каждому двору. Урезался в поставках хлеб и постное масло. Многие подростки также были мобилизованы на укрепление рубежей.
Мой дед не был религиозным человеком, хотя соблюдал все необходимые церковные ритуалы. И когда объявлялись победы в боях, он молился усердно, причитая: “Не добили мы германцев – опять полез тевтонец. Ну, сынки, постарайтесь свернуть шею супостату…”. Защитники как будто “слышали” деда и гнали врага, слишком глубоко зашедшего вглубь России. Но очищение родной земли сопровождалось очень большими потерями – цена победных боев была очень велика. Похоронные извещения все чаще приходили в крестьянские семьи.
Пришла похоронка и в дедову семью – погиб младший сын, объезчик-охранник колхозных полей, студент-заочник последнего курса института, так и не успевший обзавестись семьей. Шесть месяцев обучался военному делу, столько же воевал и “погиб в жестоком неравном бою смертью храбрых”… Так было написано в похоронном листе. Это был 1942 год.
Для меня, его 10-летней племянницы, он был добрым, любившим жизнь. Именно он научил меня грамоте – читать и писать – еще до первого класса. С похоронки на сына для деда началась другая жизнь: он поник всем телом, долго не работал, но держался, хотя иссякали нравственные силы, человеческое терпение. Но безутешного горя не бывает. И пошли разговоры о войне и о мире на страдалице-Земле, о погибших односельчанах. Дед ахнул, когда узнал, что уже пришли горькие 32 похоронки в семьи…
Оживление в народе возникло, когда погнали немцев к Берлину. Женщины считали дни – может, вернутся живыми мужья, сыновья, братья. Победу встретили с и радостью, и со слезами на глазах. Для деда же настала Победа, когда он обнял двоих живых сыновей. Это был август 1945 года.
Память о войне и погибших в ней будет вечна в поколениях, пока жив МИР на земле.
П.Стадычкова, город Чехов